Тропик Рака. Язык.
Вы понимаете, это джаз 20-х годов!
ЛСМ
В начале 20-ого века джаз оказал огромное влияние на искусство Америки и Европы. Он превратил размеренные, спокойные, плавные па Европы в резкий, живой, подвижный пляс. Гарри Галлер научился танцевать фокстрот.
В литературу и искусство джаз привнес не только новую тематику, что было понятно и предсказуемо, но и новый ритм. Можно читать Пушкина и представлять бурю, кружащуюся в вальсе, или читать Миллера, постукивая ногой под столом. Здесь повторы, потом бесконечные перечисления и снова повторы. Причем они у Миллера совсем своеобразные. Во-первых, они не имеют четкой формулы: “Париж Моэма и Гогена, Париж Джорджа Мура”. По идее, за Джорджем Муром должно было следовать еще одно имя, но Миллер прерывает предложение, тем самым избегая шаблонной формулировки. Во-вторых, его перечисления могут занимать полстраницы (совсем как уитменовские каталоги). Знаменитое: “Таня - это лихорадка, стоки для мочи, кафе "Де ла Либерте", площадь Вогезов, яркие галстуки на бульваре Монпарнас, мрак уборных, сухой портвейн, сигареты "Абдулла", Патетическая соната, звукоуселители, вечера анекдотов, груди, подкрашенные сиеной, широкие подвязки, "который час?", золотые фазаны, фаршированные каштанами, дамские пальчики, туманные, сползающие в ночь сумерки, слоновая болезнь, рак и бред, теплые покрывала, покерные фишки, кровавые ковры и мягкие бедра. ”. Кажется, никакой фонетической закономерности, но ритм – есть. Кроме того, зачастую это не отдельные фразы или слова, повторяющиеся в течение определенного объема текста в начале, середине или конце предложения, - это сами предложения. Они как бы окольцовывают, обрамляют абзац, придавая тексту черты разговорного стиля. “Тощий талант, но толстый кошелек. В дождливую погоду они могут показывать свои новые модные дождевики. Жратва для них ничто: иногда они так заняты ерундой, что у них нет времени на завтрак. <…> Богатые американские курвы с ящиками для красок через плечо. Тощий талант с толстым кошельком ”
Однако излюбленные миллеровские приемы – это сравнения и метафоры. Они совершенно не традиционны – мягко говоря. “Улицы <…> напоминают продольно рассеченные детородные органы, пораженные шанкром”. Эти сравнения удивляют, восхищ ают читателя, бросают его из стороны в сторону, дают ему то, что он ожидает меньше всего: “дома на мостах – эти скотобойни любви”. Такие сравнения построены на п ринципе совмещения несовместимого, это сюрреалистические сравнения. Они имеют в основе все ту же неоязыческую идею единства всех вещей в мире, не разделяя их на красивое и уродливое. Это напоминает мысли Гюго о том, что и безобразное может быть источником вдохновения (“Предисловие к “Кромвелю”).
Еще одна черта миллеровского стиля – поток мыслей, по форме и содержанию напоминающий прямую речь, однако без характерных для прямой речи знаков препинания. “Туалет! Дай я покажу тебе, газель с бархатным носом. Ты говоришь туалет? Пожалуйте сюда, мадам. Но имейте в виду, что нумерованные места – только для инвалидов войны”. Чаще всего он разражается такой прямой речью только чтобы поиздеваться над окружающими, с использованием всей мыслимой ненормативной лексики.
Все это придает тексту некую непосредственность, легкость. Миллер пишет, как говорит, с одной стороны. С другой - осыпает Вас целым потоком прекрасных метафор, сравнений, исторических, литературных ассоциаций и вдруг прерывается, чтобы поговорить с Генри Миллером у себя в мозгу. Крещендо и диминуэндо.
Добавил(а): admin Категория: Без рубрики
Уход за вышитыми изделиями
Мережки
Ажурный воротник
Паутинка
Мозаичная сетка неправильной формы